Ныне, как никогда больше, Таня была склонна к смертоубийству. И, как ни странно, не отличающиеся ранее чуткостью и тактом к ее персоне окружающие, заметно сторонились и давали необходимое для поддержания стойкости не сорваться на подобный сладостный шаг пространство. Может, все дело в зверских взглядах, щедро одариваемых каждому встречному, или в резкости движений, или в заметной суровости или немногословности натуры. Однако, если бы кто-нибудь из отчаянных и охочих до смерти смельчаков задался целью выяснить причину такой разительной перемены, он бы на самом последнем издыхании или уже веселым радостным приведением прослышал из уст Гроттер о том, что она не может уснуть уже вторые сутки.
И, так как решительная, пусть и несколько измученная душа Тани не терпела бездействия, было очевидно, что на пути следования ее по событиям минувших ночей и поиском виновных, она не гнушалась средствами запугивания, подкупа да запугивающего подкупа (Это когда так страшно, что сам готов заплатить Тане, чтобы она ушла. Эта девица разрушила Тибидохс и вышла из Дубодама, а вы что хотели!).
Последними орешками, которых следовало раскусить, оказались две безмозглые девицы из комнаты по соседству. Истинно следовательским умом прирожденного опероуполномоченного, трепетно взращенного на ежеднедельных нотациях дяди Германа в чтении своей племяннице уголовного кодекса РФ с милейшими комментариями и вставками, какая именно по его скромному мнению статья будет первой в ряде многочисленных отсидок по образу и подобию родителей, а какая вынудит его отказаться от опекунства и публично признаться в своей некомпетености, на что он настоятельно рекомендовал не попадаться ("Пусть тебе будет невероятно сложно отказаться от зова крови, но ты попытайся изо всех сил!" - вещал заботливый родитель и в свете своей непомерной доброты взъерошивал кудряшки на голове малютки, а после, вмиг опомнившись, тщательно тер руки смачно сдобренной "Фейри" мочалочкой для посуды) ради благла семьи, Гроттер почувствовала, что эти двое всего лишь орудия преступления, и кто-то руководит ими сверху. И, попеременно меняясь от "хорошего копа" до "плохого", Таня-таки выбила имя главаря этой бандитской группировки, и за неимением судьи в созданной ныне системе органов службы безопасности, отправилась вершить справедливость сама и теперь тарабанила в дверь мафиози, коей была Бедная Лизон, вскорести грозвшаяся полностью оправдать свое полное печали прозвище.
Открывшейся двери последовало грузное следование в сторону дверного проема с решимостью танкового броненосца, не терпящего никаких препятствий на своем пути, будь то дверные косяки, ополоумевшие истерические девицы или сама Чумиха, пропади она пропадом. Таня встала на пороге, переграждая пути к отступлению, и, подвинувшись как можно ближе к Лизе, выдохнула звенящим от праведного гнева голосом:
- Ты что, вообще что ли одурела? Или выплаканные слезы крокодильи за неимением восполняемых источников воды выжали и все мозги из твоей кукушечки? Наступать на ноги - разумеется, травить ядом - куда ни шло, но мешать спать?! Для тебя есть вообще что-нибудь святое?!
И, испепеляя Зализину не менее гневным взглядом, Тане вдруг подумалось. А если, не теряя времени, начать душить светловолосую пройдоху? Удастся ли ей в таком случае оставить убийство совершенным в состоянии легкого помешательства? Возможно, она смогла бы написать Пупперу, чтобы одолжить у него одного из своих зубастых магвокатов. Те могли бы даже представить все так, что Таня думала, что наконец-таки спит и дождаться полного освобождения от кары. И подобное искушение на секунду озарило блеском глаза Гроттер, отчего на лице ее показалась тень блаженной улыбки лишенного такого нужного подрастающему уму сна юного Чикатило.